Встанут клоны над Невой?

Ни одной исторической скульптуры не останется на аллеях Летнего сада. Пострадавшие от войны, наводнений и петербургского смога, скульптуры переберутся в музейные залы, уступив свои места точным копиям, выполненным по самым современным технологиям.

Это – уникальный по масштабу проект не только в России, но и во всем мире.

Вид на Летний сад с Дворцовой набережной нынче удивителен: один из пролетов знаменитой ограды отсутствует, а там, за этой решеткой, нет ни одной статуи. Зато появились воссозданные из небытия исторические фонтаны, о которых не помнили деды и даже прадеды. Да и деревья прорежены. Что ж это будет? А будет отчасти так, как раньше, в последние десятилетия, а отчасти совсем по-другому: Летнему саду, в меру возможности, придают тот вид, который он имел в пору расцвета, в послепетровское время, то есть в середине и во второй половине XVIII века.

О том, что сад пора приводить в порядок, начали говорить еще до революции. Наводнения и сырой климат разрушали статуи, старинные фонтаны сначала перестали функционировать, а потом и вовсе были разрушены и засыпаны. Вандалы глумились над статуями чуть не с момента их появления. «Документы XVIII столетия пестрят сообщениями, что такие-то мастера чинили скульптуру, – рассказывает заместитель директора Русского музея Иван Карлов. – А “сколько они чинили, исчислить невозможно, ибо все – починка”. Документы той поры сообщали: “нет 39 перстов, отломано то-то и то-то”. Так происходило в течение всего XVIII века. Мы задались вопросом: у скольких скульптур не отломаны носы? Оказалось, что более чем у двух третей отломаны. У части из них приделан свой, а у большей части и не “родной” нос. Пальцы мы и считать не стали, там, я думаю, статистика еще более печальная». Если на начало XIX века в саду был 101 памятник, то в 1913 году на аллеях осталось 54 скульптуры, остальные были убраны в кладовые, а то и просто закопаны – с глаз (начальственных) подальше. В 1979 году вандалы сбросили с постаментов 10 скульптур. Последнее серьезное ЧП было всего несколько лет назад. А мелких – не счесть.

Атмосфера большого города довершила разрушительную работу людей: мрамор скульптур постепенно переродился, его верхние слои превратились в известняк. А фундаменты пришли в такое состояние, что через несколько лет скульптуры начали бы падать сами собой.

Музейщики решили отреставрировать статуи и убрать их под крышу. Впредь они будут выставляться в Михайловском замке, где есть большая экспозиция скульптуры Русского музея.

Вдоль дорожек сада встанут точные копии настоящих статуй, на 85% состоящие из мраморной крошки и на 15 – из полиэфирных смол.

В Летнем саду появятся 92 фигуры, которые нельзя назвать авторскими копиями, потому что эти копии – точные. Сначала со статуи снимают копию (примерно так, как восковую маску с лица человека). Полый внутри силиконовый оттиск отражает все тонкие линии подлинника. Он становится чем-то вроде формы для отливки. Средиземноморский мрамор измельчают в крошку и заливают полиэфирной смолой. Отличить копию от подлинника на глаз невозможно.

Формы будут храниться в музее. Если вандалу все же удастся повредить скульптуру, бесценный оригинал не пострадает, но вместе со штрафом можно будет взыскать стоимость изготовления новой копии.

В помещениях, где работают реставраторы, пахнет, как в зубоврачебном кабинете. Многие инструменты – тоже из арсенала стоматологов и хирургов: стеки, скальпели, резаки. Из новых – более щадящие лазеры. Вековые загрязнения вместе с мельчайшими лишайниками и грибком сходят на глазах, статуи белеют. После расчистки начинается восполнение недостающих деталей. Скульптура Вакха, например, вновь обрела руку с виноградной гроздью…

Петербургские мастера занимаются самым крупным в мире проектом «клонирования» статуй. «Точно с такими же проблемами, с поправкой на французский климат, сейчас сталкиваются наши коллеги в Версале и Сан-Суси. Иной только масштаб. В Сан-Суси за три года сняли одну копию, в Версале – шесть, – объясняет Иван Карлов. – Главная трудность французов – куда убирать садовую скульптуру после того, как на аллеях встанут копии: нет павильонов, где их можно было бы экспонировать под крышей. Так сложились обстоятельства, что в Петербурге эта проблема решена наилучшим образом из всех возможных».

Вообще-то эта технология копирования – не единственная, и в профессиональных кругах идут споры о том, оптимальный ли выход нашел музей и справедливо ли определен подрядчик. Но несколько попыток оспорить в суде результаты торгов по выполнению этих работ провалились, и дирекция музея считает, что «законность конкурса и правильность его проведения подтверждена».

Работы в Летнем саду включают в себя и лечение зеленого массива. Пришлось снести 122 умерших и неизлечимо больных дерева. Зато остальные лечат и подкармливают, скрепляют стяжками и укрепляют дупла. Еще три десятка деревьев убраны, чтобы освободить место для фонтанов (а их, как и в прошлом, будет несколько), но появятся целые ряды мелколистных лип и кустарников – они оттенят скульптуру.

В прошлом году в Летнем саду прошли первые масштабные археологические раскопки. Под полутораметровым слоем земли найдено десять фонтанов, о местонахождении которых знали только историки. Один будет воссоздан в первоначальном виде и заработает, еще один музеефицирован, то есть сохранен и укрыт под прозрачным колпаком с подсветкой. В саду вновь появится Менажерейный пруд с островом и беседкой на нем. Воссоздается Малая оранжерея, в которой зимой будут храниться кадочные растения, как это было еще при Петре I. В павильоне «Голубятня» разместится археологический музей Летнего сада. Около Летнего дворца раскопан Гаванец – канал со стороны Фонтанки (он позволял царским гостям входить во дворец с судна). Археологи сохранят элементы мощения бывшей пристани.

«В целом 60% Летнего сада восстанавливается на момент его расцвета во второй половине XVIII века, – объясняет руководитель проекта Оксана Каган, – но все восстановить невозможно. С самого начала стояла задача, чтобы Летний сад стал таким, каким был на момент своего расцвета, каким хотел его видеть Петр I».

А вместо одних парадных ворот, выходящих на набережную, их снова будет двое, как до середины XIX века. Приходится переставлять столбы ограды; эта операция стоит 120 млн. рублей. Денег требует и реставрация самой решетки.

Работы чуть было не приостановились в прошлом году: их финансирование было урезано вдвое. Только после обращений к премьер-министру и президенту музею пообещали вернуть эти средства.

А впереди – дополнительные работы, не вошедшие в основной контракт: в течение ближайших лет предстоит реставрировать Летний дворец и Кофейный домик.

Деньги на нынешний год выделены, и в мае 2012-го Летний сад откроется вновь.

Но что потом? Его содержание потребует 70–80 млн. рублей ежегодно. Этих денег у Русского музея, в состав которого входит сад, нет. Финансировать такие расходы может только федеральный бюджет. «Должна быть государственная поддержка, – говорит заместитель директора музея Евгения Петрова. – Ездим в Москву, добиваемся. Вышли на министра финансов, у нас был премьер-министр… А потом согласования идут через нижестоящих чиновников – и на этом этапе все исчезает. Будем продолжать. Надеемся, что ситуация рассосется. А вообще – все серьезно».

Тем не менее, вход в Летний сад останется бесплатным, да этой платы и не хватило бы на его содержание.

В любом случае, первые же посетители сада станут спорить, правы ли были историки и реставраторы, разрушившие привычную картину и предложившие совместить «экскурсию» в Екатерининскую эпоху с современными технологиями.

Василий КОГАЛОВСКИЙ