Ольга Трифонова: «Время не хотело качества…»

Ольга Романовна Трифонова – вдова и хранительница наследия писателя Юрия Трифонова, литератор и директор музея «Дом на набережной» - рассуждает о женской прозе, рассказывает о музее, вспоминает драматические эпизоды из биографии мужа.

Ольга Трифоновна, что вы как литератор думаете о женской прозе, которая так расцвела за последние годы?

- Знаете, как-то я спросила у мужа, Юрия Валентиновича, что он думает о женской прозе. Он ответил: «Метафизики не хватает». Я задумалась… Теперь гораздо лучше понимаю, что он имел ввиду. Я, конечно же, спрашивала у него и про себя, по поводу моей вещи «День собаки». Я эту историю уже цитировала. Юрий Валентинович спросил: «Тебе ответить с наркозом или без?». Я, конечно, сказала: «Без наркоза». «Ты хорошо знаешь жизнь…» – был его ответ.

То есть - есть наблюдательность, знание жизни есть, но этим литература, хорошая литература не исчерпывается, понимаете? Надо сказать, что когда мы стали жить с Юрием Валентиновичем, желание писать у меня на какое-то время пропало… Мне было чем заняться, родился ребенок. Юрий Валентинович, по-моему слегка переживал, что как-то подавил мой писательский импульс… Но я не страдала. Просто когда так близко, изнутри видишь кухню такого замечательного писателя, как-то успокаиваешься насчет себя, что-ли…

Если же говорить об именах, то на вскидку не могу вспомнить имен… Может быть Айрис Мердок. Нет, вот недавно я читала Марину Вишневецкую – это очень хорошо. А, если в целом, то время просто не хотело и не искало качества. И это было воспринято. Первыми, конечно, сообразили расторопные женщины. Хотя можно сказать, что первым начал все-таки мужчина, Виктор Ерофеев со своей «Русской красавицей»…

Что касается меня лично, то мой, как принято говорить творческий путь, делится на две части. До публикации «Единственной» (история Надежды Алиллуевой, жены Иосифа Сталина – прим. автора) и «Снов накануне» (трагическая история любви Эйнштейна и Маргариты Коненковой – прим. атвора) и после. Был у меня и опыт сценарной работы. Фильм «Схватка в пурге» по моему сценарию был снят режиссером Александром Гордоном в 1976 году. Один из первых советских боевиков. Драки, снег, его до сих пор иногда по вечерам показывают..

Почему не пошли в эту, сценарную сторону?

- Не нравилось. Попробовала, поняла, что могу, но удовольствия и интереса не было.

Как вы думаете – хотя, ясно, что альтернативной истории не бывает – какими бы глазами посмотрел на сегодняшнюю литературную и не литературную действительность Юрий Валентинович?

- Об этом, конечно, судить невозможно. Но могу сказать вот что: думаю, что само его присутствие как-то бы влияло на ситуацию. Он обладал авторитетом, внутренним авторитетом, и возможно какие-то вещи сложились бы иначе. Во всяком случае, думаю, Ерофеев не написал бы статью «Поминки по советской литературе»… Фазиль Искандер после смерти Трифонова сказал: «Ощущаю его отсутствие»…

Был ли Трифонов диссидентом?

- Не диссидентом, но критиком действительности…

Как-то вы упоминали, что в жизни Юрия Валентиновича болезненный эпизод был связан с получением Сталинской премии…

- Да. Учась в Литинституте Трифонов написал роман «Студенты», который руководитель его семинара, писатель Роман Федин отнес Твардовскому в «Новый мир», и тот его опубликовал. Роман резко стал популярным. Трифонова выдвинули на Сталинскую премию по литературе 2 степени. Правда, в процессе рассмотрения номинантов, Сталин понял, что знал отца Трифонова, старого большевика, по гражданской войне. Знал и не жаловал. Трифонову присудили третью премию, но это все равно был оглушительный успех, ему тогда, в 1952, было двадцать семь лет. До этого самым молодым номинантом был сам Твардовский, получивший ее в двадцать три, кажется…

Вскоре после премии, на комсомольском собрании в Литинституте был поставлен вопрос об исключении Трифонова из комсомола за утаивание информации об отце. Дело в том, что в анкете номинанта на премию Трифонов написал про отца, что тот умер.(отец писателя был расстрелян в 1937 г. - прим. автора) Это было самой нейтральной формулировкой. Так как писать слово «репрессирован» было нельзя, оставалось еще заменять его формулировкой «враг народа».

Нашлись добрые люди, раскопали информацию… Трифонова спасло только то, тогдашний работник горкома комсомола Николай Трофимович Сизов, который впоследствии возглавлял Госкино и Мосфильм, заменил резолюцию «исключить» на «строгий выговор». За что ему громадное спасибо. Он буквально спас Трифонова, иначе ни работы, ни литературной карьеры ему было бы не видать… Юрий Валентинович после этого был в депрессии, пять лет не писал… Его потрясло тихое предательство его товарищей, собратьев по Литинституту. Мир перевернулся…

Как вы стали директором музея, вы к этому стремились?

- Что вы! Никоим образом. Просто была знакома с его основательницей Тамарой Андреевной Тер-Егеозарян, захаживала иногда – все-таки в этом доме вырос Юра… Но когда Тамара Андреевна добилась того, что музей из народного превратился в муниципальный, и это означало гораздо большее количество бюрократической работы, она предложила мне – ради справедливости стоит сказать, что не только мне одной – стать директором музея. Она же собиралась стать его почетным директором. Так это и произошло.

Десять лет директорства вас не утомили?

- Наоборот, привязалась. Кроме того, здесь все сотрудники – абсолютные фанаты. Можно сказать подвижники. Зарплата, как не трудно догадаться, мизерная. На фоне кризиса ее недавно еще и урезали. Так что это работа на энтузиазме, каждый документ, каждый клочок бумаги любовно изучается, интегрируется в архив. А ведь к нам продолжают нести – дела жильцов, артефакты, вещи… Дети, внуки жильцов несут. Хотя дом практически полностью заселен новыми жильцами и в подавляющем большинстве не москвичами. Москвичи, покупая дорогое жилье, предпочитают имени новостройки с другими стандартами строительного качества и планировки…

Музей, хотя может быть это и не бросается в глаза, до отказа забит бумагами. Они здесь везде – под диванами, под столами. Было бы замечательно получить какой-нибудь кусочек подвала, как хранилище, но мы понимаем, что там, где каждый метр стоит баснословных денег, нам не приходиться рассчитывать на расширение.

О вас не многие знают, вы, как музей, не рекламируетесь. Поток посетителей не иссякает?

- Нет. Мы окончательно убедились в этом летом, во время акции Ночь в музее. Народу было столько, что люди стояли плечом к плечу. Конечно, с нами рядом находится Арт-Стрелка и, возможно, поток тянулся прежде всего туда, обнаруживая по дороге новый музей… Но все равно, посетителей хватает. Приходят школьники, которые изучают по программе литературы Трифоновский «Дом на Набережной», приходят иностранцы, все приходят. Денег мы за посещение не просим, точнее вход у нас добровольно-платный.

Беседовала Юлия ЛУКШИНА