Александр Пономарев: "Сам художник по сути своей — остров"

— Александр, считаете ли вы себя художником-маринистом?

— Нет, наверное. Я просто живу таким образом. Как говорили древние финикийцы: «Человек должен треть жизни учиться, треть жизни плавать по морям, и треть жизни заниматься искусством». Поэтому они и оставили после себя столько хороших вещей... Мореплавание — такая же базовая деятельность человечества, как и искусство. И конечно, совсем уж если жестко, то я никакой не маринист. Я художник, и так как я живу в это время, то я современный художник, и средства моего художественного выражения как раз соответствуют этому самому времени. Но есть одна очень важная вещь для меня. Есть ведь разные художники. Одни — это художники по биографии, как сказал кто-то из великих: «Меня не оторвать от жизни». А есть художники по профессии. Так вот, я — художник по биографии. То есть моя деятельность очень связана с моей жизнью — с прошлым, с детством, с юностью… В юности я был моряком. Это моя первая профессия. Я очень люблю море, океан, пространство. Идеология всего, что я делаю, очень сильно на этом завязана.

Но в детстве я также учился и в художественной школе, то есть мое первое образование все-таки было художественным. Когда меня спрашивают об этом за границей, я всегда говорю: «Покажусь вам пропагандистом, но в Советском Союзе начальное детское образование было очень хорошее и очень серьезное». Но мне очень хотелось путешествовать, а эту возможность тогда давали только две специальности: дипломатия, которая мне никогда не нравилась, и служба на флоте. Так я оказался связанным с морем.

— В своем творчестве вы часто обращаетесь к теме островов. С чем это связано?

— Если говорить честно, то все мои проекты связаны с темой островов, потому что сам художник по сути своей — остров, находящийся в некой агрессивной среде и пытающийся сохранить свою целостность. Остров для меня — еще и символ летящего в безмерном океане, космосе, корабля. Одними из первых моих работ были большие абстрактные, структурные живописные картинки, которые я делал после моей флотской карьеры. Назывались они «Абстрактная топография». Я на больших холстах изобретал несуществующие планы островов, проливов, океанов. Они каким-то образом напоминали какие-то топографические конструкции, но на самом деле их в природе не существовало. С этими работами я получил достаточно большую известность и потом, через много лет, я решил реализовать в реальности эту идею. Я организовал акцию, которая называлась «Майя, иллюзия». Слово «маяться», русское, происходит как раз от древнеиндийского «майя». И когда человек мается, то он, собственно, пребывает в иллюзии. Я задался вопросом, что в нашей жизни реальность, а что иллюзия, и предпринял некую авантюру, приключение, и вместе с четырьмя кораблями северного флота за Полярным кругом на время стер из поля зрения реальный остров Седловатый в Баренцевом море на выходе из Кольского залива. Я организовал такую художественную операцию, акцию, перформанс — как угодно это назовите. Мы при помощи специальных средств военно-морских, которые предназначены для маскировки кораблей, замаскировали остров, и он на время исчез с горизонта. То есть он пропал. Но потом появился опять… «Очертания возвращаются вновь», как у Стивенсона сказано. Реальная иллюзия, организованная художником. Она ставит вопросы о том, где мы существуем, что является нашим островом — и так далее, и так далее…

— Александр, расскажите, пожалуйста, о том, как вы приплыли на подводной лодке — в буквальном смысле — на последнюю Венецианскую Биеннале современного искусства.

Один из важных моих проектов, перетекающий из года в год и имеющий очень разные грани, — это проект с подводными лодками, который называется «Утилизация стай». Почему такое название? Дело в том, что во время Второй мировой войны гитлеровские подводники, которые очень эффективно действовали в Атлантике и потопили огромное количество транспорта союзников, использовали тактику волчьих стай. Большое количество субмарин выходило в океан, делало соответствующие блокады, маневры, и конвои попадали как бы в западни. И у меня как у моряка и человека, который любит безмерно подводные лодки, возникла идея сделать такой проект — «Утилизация стай». А ядром этого проекта была акция, предпринятая мной в 1996 году, когда я расписал действующую подводную лодку, потом сел в нее и совершал беспрерывное движение в Северном Ледовитом океане, пугая соответственно ослабленной нашей армией сильный военно-морской флот Соединенных Штатов. А название этой акции было «Северный след Леонардо». Потому что первую подводную лодку, если вы не знаете, нарисовал все-таки художник. Великий Леонардо предложил идею и записал, что не расскажет никому, как долго находится под водой, потому то «начнете вы, друзья, друг друга убивать»… Его предостережение не было доступно двести лет.

Конечно, это был радикальнейший жест, потому что я реально попал в самую закрытую область благодаря своему прошлому, связям, самому времени тогдашнему. И я изменил саму эту область. Сначала все считали меня сумасшедшим, теперь у многих больших военных начальников висят фотографии моей лодки. Она стала музеем.

После этого я решил создать специальный флот подводных лодок для защиты интересов художественного сообщества. Потому что у всех есть чем защититься, все пугают друг друга. Я подумал: вот обижают нас, художников, какой-нибудь нечестный галерист не отдает деньги, например, не строится пока музей современного искусства и прочие такие вещи. Ну, надо же как-то продемонстрировать силу, поэтому вот такие корабли дураков приплывают. Они такие красивые, добрые, они потеряли главное качество подводного корабля — его скрытность. Наоборот, они яркие, веселые и всплывают в самых неожиданных местах. Они всплывали на реке Луара, недалеко как раз от Амбуаза, где умер великий Леонардо, всплывали они возле Лувра — в проекте, сделанном совместно с музеем Лувр, прямо в саду Тюильри, в бассейне. Поднимались перископы, звучала песня «Врагу не сдается наш гордый «Варяг»…» Парижане, конечно, обалдели. Ну, а квинтэссенцией было позапрошлогоднее появление подводного корабля, можно сказать, в логове современного искусства. В том городе, где искусство и мореплавание переплетены насмерть, — в Венеции. На моей артистической лодке мы приплыли на Биеннале. И она стояла и пела свои военно-морские песни на Гранд-канале, чем вызвала, конечно, сильный фурор. Проект получился очень мощный, красивый. Мне даже присвоили звание почетного жителя города Венеции. Мы, русские, показали, что по содержательной части мы можем конкурировать на любом уровне современного искусства.

— Александр, в завершении беседы — традиционный вопрос о творческих планах…

В следующем году я как художник и куратор на ближайшей Венецианской Биеннале делаю большой проект. Там будут четыре художника: один бельгиец, один японец, я, русский, соответственно, и один румын. Это будет такой международный проект на русской платформе. Проект будет называться «Один из тысячи способов победить энтропию». Инсталляцию мы строим очень серьезную. Я здесь реализую стратегию, стараясь проектировать художественный процесс на мировом уровне. Не пытаться, как мои предшественники, встроиться, а именно уже проектировать. Я, собственно, всегда проектировал, просто сейчас охват немножечко больше.

И вторая история, которую я обдумываю уже много лет, касается первой Биеннале современного искусства в Антарктиде. Хочу сделать это на российской основе и надеюсь, что уже в следующем году. Если успеем, конечно. Потому что ведь к Антарктиде можно только летом подойти нормально, с декабря по март. Я там был, знаю. Это Биеннале будет иметь два девиза: «Биеннале вверх ногами» и Биеннале «мобильное в мобильном», как у капитана Немо. Антарктида — единственный континент, никому не принадлежащий, где можно осуществлять только научную и художественную деятельность.

Мы садимся на два корабля «Академик Иоффе» и «Академик Вавилов», которые будут ожидать нашу экспедицию в самом южном городе земли Ушуайя. Экспедиция будет состоять из художников, коллекционеров, кураторов, журналистов и так далее. Экспедиция начинает двигаться на юг, к Антарктиде. И в Антарктиде в каждой бухте будет высаживаться художник с командой, строить художественный объект. Все это будет сниматься, фотографироваться. В общем, будет происходить некое событие. Потом все это будет разбираться, и экспедиция будет двигаться дальше в сложных навигационных условиях к следующей бухте.

В результате потом будет сделан фильм. Изданы книги, каталоги. И еще пройдут две выставки в европейских музеях. Проект этот с каждым днем привлекает все больше и больше людей, многие уже хотят в нем участвовать. Это дает право надеяться, что все пройдет очень успешно.

Беседовал Сергей ЧЕБАТКОВ